Главная – Журналы – Всероссийский экономический журнал "ЭКО" 2018 номер 11

Кемеровская область была среди флагманов строительства «экономики нового типа» не только в эру советской индустриализации1, но и в новую эпоху радикальных экономических преобразований. В конце 1980-х шахтеры и металлурги Кузбасса одними из первых заявили о необходимости отхода от устаревших форм хозяйствования и учета мнения тех, кто создает материальные основы жизни общества. Заявление было сделано так и в такой форме, что проигнорировать его было нельзя. Стук шахтерских касок о рельсы Транссиба привел к тому, что Кузбасс стал первым регионом в СССР а) добившимся права использовать региональный хозрасчёт как модель управления (1988 г.) и б) получившим статус свободной экономической зоны (1990 г.). Дальнейшее развитие событий пошло в направлении разгосударствления и скорейшей приватизации угольной отрасли. Активное участие в разработке концептуальных подходов принимали, в частности, сотрудники Института Гувера (США)2. Государство полностью ушло из сферы владения активами в добыче угля3. В тот период вопросы социально ориентированного управления экономикой и природными ресурсами региона не ставились. Предполагалось, что частная собственность и рынок сами «выправят» перекосы и несоответствия модели социально ориентированного капитализма. В рамках разгосударствления и реструктуризации угольной промышленности были закрыты многие старые шахты, на большей части из них обновлено оборудование, появились новые шахты и разрезы. Но рост эффективности отрасли, увы, не привел к процветанию экономики и социальной сферы Кузбасса. Рационализация производства в ведущих отраслях экономики региона способствовала росту производительности труда, однако вместе с этим сократилась потребность не только в дополнительных, но и в значительной части ранее существовавших рабочих мест. Снижение числа занятых привело к увеличению нагрузки на региональный бюджет - поддержание социальной сферы и непрофильных видов деятельности, оплата различных услуг требовали все больше и больше денег. При этом единственным их надежным источником были добыча угля и производство металла. Понимание этого обстоятельства вылилось во всемерную поддержку со стороны власти, прежде всего, темпов наращивания добычи минерального сырья. Причем дело пошло столь быстро, что обострились проблемы экологии, порой из-за открытия новых и новых разрезов оказывались нарушенными транспортные коммуникации. В результате наблюдается «выкачивание природно-сырьевых ресурсов и ухудшение эколого-экономических характеристик региона, вызванных повышением “экологоемкости” регионального экспорта, что создает долгосрочные угрозы …» (статья И.А. Кудряшовой, Е.Н. Балаганской, Л.И. Ворониной). Бурное развитие традиционных отраслей Кузбасса, изначально формировавшихся под потребности всего СССР, столкнулось с проблемой резкого сжатия внутреннего спроса. Решение было найдено в расширении поставок на экспорт. Поначалу главным «драйвером» экспортоориентированной модели функционирования угольной промышленности был не столько зарубежный спрос, сколько стремление к социальной стабильности и ликвидации всеобщего дефицита. Благодаря разрешению на экспорт угля в Кузбассе уже в 1990-1991 гг. появились японские товары (при этом первые сделки были бартерными). Лишь после распада СССР, «в постсоветское время сырьевые отрасли Кузбасса вынужденно стали экспортоориентированными, так как объем платежеспособного спроса внутри России резко упал» (статья В.В. Ивантера, А.Н. Клепача, Д.Б. Кувалина, А.А. Широва, К.В. Янкова). По мере роста валютной выручки, новым владельцам предприятий стало проще все необходимое для добычи угля и выплавки металла покупать за рубежом. При этом большая часть налогов и выплат в региональный бюджет стала осуществляться на основе цен, в значительной степени имеющих расчетный характер. Как результат - вклад экспортной деятельности в экономику и социальную сферу региона стал все сильнее отставать от темпов роста ее производства и прибыли. На наш взгляд, такая ситуация не уникальна. В той или иной мере схожую картину мы наблюдаем и в нефтедобывающих регионах (таких, например, как Ханты-Мансийский АО4), и в энергоснабжающих (таких как Иркутская область). Исключением, пожалуй, является Республика Татарстан, которая поступательно развивает не только глубокую переработку добываемого на территории сырья, но и создает новые высокотехнологичные сферы деятельности (например, центр IT технологий Иннополис). В общем случае тот «внутренний» потенциал роста социально-экономической эффективности, который возник при смене формы собственности на энергосырьевые активы, очень быстро себя исчерпал. Приходится констатировать, что, если «…в 2005 г. по ВРП на душу населения регион был лидером Сибирского федерального округа и входил в “двадцатку” ведущих субъектов РФ… то к 2018 г. по удельному ВРП он пропустил вперед почти всех своих сибирских соседей и на 30% отстал от среднего по России уровня» (статья А.Ю. Просекова, Е.А. Федуловой, А.О. Рады, С.А. Кононовой, Т. А. Алабиной). Основными бенефициарами предсказуемо стали собственники «заводов и пароходов», а также небольшое количество «эффективно занятых». В числе «обделенных» очень скоро оказалась социально-экономическая сфера и сырьевых регионов, и страны в целом. Случилось это не по чьей-то вине или злому умыслу - как всегда, все «хотели как лучше». Основная проблема - в непонимании особенностей учета социально-экономических эффектов, возникающих в ходе таких долгосрочных процессов, как освоение и использование минерально-сырьевых ресурсов. Увы, к формированию процедур управления этими процессами подошли с позиций «сегодняшнего дня». Прежде всего, сказалось упрощенное представление о социально-экономической ценности природно-ресурсного потенциала страны, при котором во главу угла ставятся налоги и рабочие места. Нам доводилось об этом говорить и писать не единожды5. Но «воз и ныне там». Выход из сложившейся ситуации для Кемеровской области (а также для других ресурсных регионов, где вызревает во многом аналогичная кузбасской ситуация) видится в перезагрузке всей системы регулирования и управления отмеченными процессами. Прежде всего - в направлении прямого и непосредственного (начиная с проектного уровня) учета социально-экономических эффектов от освоения природных ресурсов. Кузбасс - регион с уникальными трудовыми навыками населения, компактный, обладающий развитой инфраструктурой. У него есть все возможности для формирования и развития цепочек создания добавленной стоимости (от производства современного горно-шахтного оборудования и до комплексирования, например, углехимии и нефтепереработки), а также для реализации рекреационного потенциала. Настоящий номер «ЭКО» посвящен выявлению тех мер и шагов, которые необходимы для движения в данном направлении. Но лейтмотивом через все наши статьи проходит мысль о том, что только выработки отдельных шагов и мер недостаточно. Важно объединить их в единую систему, которая пронизывала бы весь процесс освоения и использования природных ресурсов - вплоть до получения готовой наукоемкой продукции. Далеко не все решения могут быть эффективными в границах и в рамках экономики Кузбасса. Значит, необходима кооперация и интеграция с другими регионами с последующим распределением получаемых эффектов вдоль всей пространственно-распределенной цепочки создания добавленной стоимости. Современное социально ориентированное управление процессами освоения природных ресурсов охватывает широкий круг вопросов - от определения границ налоговой ограды (ring fence), обязательств по развитию и использованию местных компетенций, до развития науки и образования, не упуская из виду создание региональной инфраструктуры. Такова сегодня мировая практика (которая, впрочем, значительно варьирует от страны к стране). И в России, и в Кузбассе отдельные фрагменты наработанных в мире подходов также применялись. Правда, весьма избирательно и чаще всего в форме «переговорного права» - на нерегулярной и субъективной основе, что, в частности, привело к вымыванию из Кузбасса мелкого и среднего бизнеса. Именно поэтому мы ведем речь о перезагрузке и формировании целостной системы взаимодействия бизнеса власти и общества по поводу и в связи с использованием природных ресурсов уникальной территории. Никакая стратегия сама по себе не в состоянии обеспечить выполнение всех социально-экономических задач, возникающих на пути ее реализации. Ее предназначение - сформировать основы для этого и (по крайней мере) запустить механизмы решения таких задач. Мы считаем, что «…единственно верным направлением движения вперед для Кемеровской области является путь гармонизации развития базовых отраслей и территории» (статья В.А. Крюкова, Ю.А. Фридмана, Г.Н. Речко, Е.Ю. Логиновой). Только это позволит региону перейти к высокотехнологичной экономике на основе максимального использования его колоссального ресурсного потенциала. Кузбасс, расположенный в сердце Сибири, имеет все шансы остаться экономической опорой страны и в новую эпоху Интернета вещей.

Авторы статьи убеждены, что экономика Кузбасса должна строиться на принципах развития регионов сырьевого типа с учётом местной специфики. Анализируются возможности инновационной трансформации угольной отрасли. Доказан ее высокий потенциал превращения в драйвер инновационного развития всей региональной экономики. Выделены основные направления влияния угольной промышленности на общеэкономическое развитие территории. Рассматриваются перспективы формирования углехимического кластера. Анализируется потенциал других секторов экономики, способных оказать заметное влияние на общеэкономический рост (нефтепереработка, добыча метана, туризм, сельское хозяйство, экономика знаний и др.). Показано, что для реализации целей и задач долгосрочной стратегии «Кузбасс-2035» региону необходима модель последовательного и методичного создания высокотехнологичной экономики на основе максимального использования имеющегося потенциала и конкурентных преимуществ региона.

Статья посвящена социально-экономическому развитию Кузбасса в кратко- и среднесрочной перспективе. Проанализированы основные проблемы и экономический потенциал региона. Предложена программа первоочередных действий, нацеленная на прорыв в экономике и социальной сфере региона в течение ближайших лет. Сформулированы цели, основные направления и мероприятия программы. Приведены прогнозные оценки для целевого сценария развития Кузбасса, полученные в рамках модельных расчетов.

В статье характеризуются стратегические позиции Кемеровской области в национальном экономическом пространстве на момент нового цикла стратегического планирования, оцениваются результаты реализации предыдущей стратегии региона, рассчитанной до 2025 г. Формулируются выводы об утрате регионом лидерских позиций, стратегических рисках реверсификации экономики и сокращения человеческого капитала. Аргументируется объективная необходимость принципиальных стратегических решений для выхода на траекторию устойчивого развития. Раскрываются процесс и особенности разработки Стратегии социально-экономического развития Кемеровской области до 2035 г. Представлены основные направления и цели развития региона, нашедшие отражение в проекте Стратегии, раскрыта методика прогнозирования ключевых социально-экономических показателей, выделены варианты развития. Охарактеризованы механизмы реализации Стратегии, открывающиеся возможности и риски. Определены ключевые инновационные драйверы ускорения экономического и социального развития (новая индустриализация, внедрение цифровых технологий в агропромышленном комплексе, зарубежный туризм, экспорт медицинских услуг и др.).

В статье представлены результаты исследования динамики, товарной и географической структуры экспорта Кемеровской области в свете общероссийских сравнений за последние пять лет. Отдельное внимание уделено анализу экспорта несырьевых товаров как фактора качественного улучшения структуры внешней торговли и укрепления позиций региона на внешних рынках. Полученные выводы свидетельствуют о том, что динамика несырьевого экспорта Кузбасса не только совпадает с общероссийской тенденцией к росту, но и опережает ее по некоторым группам товаров на фоне сохранения сырьевой ориентации. Доказан тезис о необходимости расширения несырьевого неэнергетического экспорта как фактора снижения «экологоемкости» региональной экономики, развития малого и среднего предпринимательства и снижения бизнес-миграции из Кемеровской области. Обоснована необходимость создания в Кемеровской области Регионального центра поддержки экспорта.

Показано, что развитие открытой добычи угля, прежде всего коксующегося, ограничено горизонтом 20-30 лет, и для увеличения объёмов добычи необходима разработка новых технологий подземной добычи, ориентированных на освоение запасов, рассматриваемых ныне как низкотехнологичные. По мнению авторов, программа развития угледобычи должна включать в себя оценку «экологической угледобывающей емкости» региона а) по степени влияния действующих предприятий и б) по последствиям, возникающим после их ликвидации (закрытия). Для стимулирования недропользователей к инновационному решению технолого-экологических проблем предлагается перейти к преимущественному использованию в регионе конкурсной формы предоставления права пользования недрами, при включении в условия конкурса требований по разработке и реализации новых технологий добычи.

В статье рассмотрены составляющие инновационного потенциала Кемеровской области: человеческий и кадровый капитал, технико-технологический, экономический, информационный потенциалы. Предложена методика расчета интегрального показателя на основе указанных компонент и с ее помощью произведена оценка инновационного потенциала регионов Сибирского федерального округа. Показаны возможности использования предложенных показателей в инновационной политике регионов.

В статье развенчиваются аргументы в пользу необходимости повышения пенсионного возраста. Анализ фактического социально-экономического положения населения России свидетельствует о неподготовленности страны к проведению реформы. Фактическая продолжительность жизни населения РФ не соответствует ожидаемой, как и продолжительности и уровню жизни населения развитых стран. Растет заболеваемость жителей многих регионов России. Уровень фактической оплаты труда и соответствующий международным требованиям потенциальный размер пенсий не ниже 40% от заработной платы не позволяют обеспечить необходимое качество жизни. Продление пенсионного возраста не восполнит недостаток квалифицированных кадров в экономике. Необходимые затраты на проведение пенсионной реформы могут превысить полученную экономию бюджетных средств от повышения пенсионного возраста. Предлагается отсрочить вступление в силу принятого закона о пенсионной реформе и провести целенаправленную подготовительную работу в системе здравоохранения, пенсионного обеспечения, экономического регулирования цен и тарифов, по другим направлениям. Это позволит по мере готовности экономики и общества вернуться к рассмотрению вопроса о необходимости повышения пенсионного возраста.

Наилучшие практики корпоративного управления, обобщенные в форме международных стандартов, служат средством для увеличения эффективности управления крупными корпорациями. В статье анализируется выполнение Принципов корпоративного управления Организации экономического сотрудничества и развития в некоторых крупных российских компаниях. Для анализа используется методика количественной оценки качества корпоративного управления, предложенная Международной финансовой корпорацией (IFC). Проведена сравнительная оценка качества выполнения норм корпоративного управления в восьми крупных российских компаниях. Было проверено выполнение 91-й нормы (группирование по четырем уровням корпоративного управления: начальный, улучшенный, развитый, лидерский). Даны количественные оценки достижения компаниями различных уровней корпоративного управления. Исследование показало, что пока что достигнут лишь начальный уровень выполнения стандарта, когда соблюдаются обязательные требования действующего корпоративного законодательства. При переходе к более продвинутым уровням степень выполнения корпоративных норм во всех компаниях снижается. Зависимости между качеством корпоративного управления и показателями эффективности деятельности компаний обнаружено не было.

В октябре 2016 г. Канада, занимающая шестое место в мире по объемам производства и четвертое - по экспорту нефти, ратифицировала Парижское соглашение по климату, приняв обязательство к 2030 г. снизить абсолютный объем выбросов парниковых газов на 30% от уровня 2005 г. Главным рычагом государственной политики по снижению выбросов стало введение с начала 2018 г. налога за эмиссию парниковых газов. Канада стала вторым после Норвегии крупным производителем нефти, который установил цену на выбросы для своих резидентов. Учитывая возрастающий риск введения обязывающих глобального и/или региональных механизмов платы за эмиссию углерода, упреждающий шаг дает канадским производителям и потребителям нефти возможность заранее подготовиться к такому исходу. Цель настоящей статьи - оценить влияние платы за выбросы диоксида углерода на прогнозную динамику нефтедобычи в Канаде. Мы показываем, опираясь на сценарное моделирование, что, во-первых, налог на выбросы не окажет негативного влияния на объем добычи, во-вторых, реальными ограничителями для ее наращивания являются возможности нефтепереработки США абсорбировать растущие объемы тяжелой канадской нефти, а также инфраструктурные ограничения по экспорту последней.

В статье рассматривается явление самозанятости в Российской Федерации, которое до сих не получило конвенционального определения ни в научной литературе, ни в правовом поле. Подчеркивается неоднородность самозанятых, к которым причисляют как тех, кто демонстрирует предпринимательское поведение, так и занятых в найме у физических лиц. Представлена краткая история законодательного регулирования проблемы самозанятости в России за последние пять лет - от попыток введения патента и запуска специального реестра для самозанятых граждан до формулирования законопроекта о нормативном определении группы лиц, занимающихся самозанятой деятельностью.

Ограниченные возможности государственного бюджета по финансированию российской науки делают актуальным вопрос привлечения дополнительных финансовых ресурсов, в частности, через механизм краудфандинга. В работе на основе социологического опроса участников отечественных и зарубежных научных краудфандинговых проектов проведен анализ их мотивации и составлен усредненный портрет спонсора таких проектов. Также определены сферы, в которых краудфандинг может быть применен с наибольшей эффективностью, чтобы дополнить сложившуюся в России систему финансирования науки и просвещения.

В статье анализируются тенденции развития высшего образования. Обсуждаются вопросы особенностей сопряжения профессиональных и образовательных стандартов, введение демонстрационного квалификационного экзамена в качестве итоговой формы практико-ориентированного обучения, вовлечения студентов в процесс WorldSkills Russia.

Работа со статистическими показателями часто требует для их правильной интерпретации привлечение дополнительной информации. Некоторые данные можно считать либо производственным браком, либо свидетельством того, что произошло событие, близкое к практически невероятному. В статье приводятся примеры таких странных показателей и дается их авторская интерпретация.